Муниципальный Хипстер
субкультура без мечты, секса и свободы
РЫБЫ БУДЕТ МНОГО
В конце июня украинский консьюмерский попзин «TOP10» опубликовал в Сети свою очередную фэшн-стори. Героическое предисловие во пенистой браваде верещало:
«Людей, снявшихся в этой Fashion story знают в лицо сотни и тысячи прогрессивных жителей Киева. Они – не просто модели, хотя имеют непосредственное отношение к моде. Они – хипстеры. Никто так не разбирается в самых актуальных модных тенденциях, как эти люди в масках. Причем, когда речь заходит не только о fashion, но и музыке, кино, местах, где необходимо побывать, образе жизни в целом. На фестивале I love Kiev их собралось уже около 3000. К осени, по прогнозам ТОП10, популяция хипстеров в Киеве удвоится».
Мантрическую частоту, с которой «ТОП10» обращается к понятию «хипстер», можно было бы списать на традиционную для провинциального Киева тенденцию, когда медиа-юродство и модничанье происходит вокруг явленности, которая уже давным давно поглощена и экскрементированна всем остальным миром, но лишь сейчас доползла до феодального Мордора.
Комичный раж, с которым редакция этого издания прославляет одну из наиболее ядовитых субкультур современности, можно было бы объяснить тем, что пишущий контингент «ТОП10» соткан, по сути, из медуз с глазами окуня - тех же хипстеров и тусовщиков, от мозгосока которых едва ли следует требовать чего-то большего, чем горсти захватывающих воспоминаний о цене на оправы и носочки.
Короче говоря, ситуация вроде как прозрачна. Она не заслуживала бы внимания, если бы не тот факт, что хозяин и пионер-вожатый муниципального журнала «ТОП10» - консильери киевского мэра Казбек Бектурсунов.
В этом свете слова редакционных клабберов («как только Киев стал готов для хипстерства, мы о нем и заговорили»), а также новость о зреющем к осени «хипстер-номере» обретает совершенно иные оттенки и тональности. В пору говорить о хитростной дружбе Фэшн-Машины и Политического Титана в борьбе за клумбы с цветами молодости.
ОБЫВАТЕЛЬ БУДУЩЕГО
В своем актуализированном виде хипстеры представляют собой тыняющееся в пустоте поколение 17-25 летних, для которого характерно отсутствие всякой идейной наполненности, при исключительном акценте на оболочке мыльного пузыря, который живет тем, что бездействует. Поэтому не мудрено, что любое обсуждение хипстеров - это зачастую дискуссия скорее о причинности узких джинсов, нежели о некоем идейном содержании или конкретном лике.
Любые попытки связать современных хипстеров с Америкой середины прошлого века - спекулятивное рыдание Онана, теребящего не мясной, но вымышленный пенис. Попытки эти возникают от кризиса исторического бэкграунда и, в целом, понятны. В лучшем случае, хипстер - это затишье перед бурей грядущего поколения, а по факту - катарсис «авторитарно-либеральной» формы капиталистического проекта, когда человек и вещь - сородичи племени молла. Поэтому совершенно абсурдно, что сегодня обо всем этом зарассуждалось с придыханием, словно перед нами ничто иное как плацента с новыми Хантерами и Керуаками.
Когда редакционный директор издательского дома «Афиша» Юрий Сапрыкин говорит, что «вся эта хипстерская история — это такая цветная пленка на луже нефти», он куда более близок к истине, чем меланхоличный романтизм основателя «LookAtMe» Василия Эсманова, который полагает, что «обсуждая термин «хипстерство», который так всех раздражает и бесит, мы обсуждаем на самом деле все то, что раздражало в молодежи всегда».
Проблема хипстерства как раз и заключается в том, что это субкультура, поощряющая лишь внешние качества молодости, и, выступая школой этакого постэмтивишного молодого потребителя, парализует те качества, которые во все времена делали молодого человека кромсателем порядков и диллером нового времени.
Раз уж я взялся цитировать недавнюю дискуссию по теме, Эсманов прав в том, что «...хипстеры — это молодежь, которой достались красивые бессмысленные шмотки, наверное, даже неплохая музыка и совершенно не досталось никакой мечты», когда субкультурный авангард - это не «новые буйные», и даже не «пролетариат креативных индустрий», но некие стерилы со свежей кожей и постным духом.
В тот же миг, не корректно утверждать, что эти стерилы родились в результате эволюции - скорее неким эволюционным мигом воспользовалась индустрия визуальной пластмассы, лабораторно добывшая идентичность из невроза, а затем принявшаяся скармливать ее как расфасованную и умело упакованную общность.
Хипстерство напоминает Диснейленд, в которым разрешили легкие наркотики и позволили трахаться по воскресеньям, но никто ничего не хочет. Хипстерство является субкультурой, выращенной из фокус-группы какого-нибудь вишневого пива «Кул-Вдул».
Хипстеры, как и все современные люди, действительно читают мир как RSS-поток, но это как раз тот случай, когда, отправляясь в путешествие по Индии, человек привозит не более, чем память о том, что был в стране, где уважают корову.
В этом смысле, хипстер не живет, но скользит. Внутренняя пустотность, танатические безмечтательность и асексуальность, паралич наглого утопирования, отсутствие всякой веры в то, что идолы должны пасть - причины моих претензий ко всем этим мальчикам и девочкам, которые испытывают желание быть частью некоей волны, но не в состоянии разобраться, что вот эта конкретная хипстерская волна - она из минералки без газа.
Комичные разговоры о хипстерах как людях будущего могут быть адекватны лишь с примечанием, что хипстер сопрягается с будущим лишь в качестве футур-обывателя, поскольку хипстер не берет - на него снисходит. А значит не он будет создателем метавселенных и ракет, которые устремят нас к планете хоботных ботов с брынчащими органами.
Таким образом:
Хипстер - это антагонизм автономного сознания и протестного инновационного мышления. Хипстер - это генетически-модифицированная рынком субкультура тех, кому, в целом, по хуй, жидко и пусто. Хипстер - это субкультура потребителей, которых убедили, что они не просто приходят в шоппинг-молл, но приходят туда с неким феерическим закулисьем за кромкой своих синтетических индивидуальностей. Хипстер - это концептуализированная пустота, оправдываемая кашлем, хрипом и писком, записанным в mp3 и закачанным в iPod. Хипстер - герой без подвига, клубничный джем + рвота с шоколадом. Хипстер - это неловкая попытка почувствовать себя чем-то, что больше, чем трусы со СпанчБобом, сфотографированные на Polaroid. Хипстер - это форма гордыни серых; попытка замаскировать одинаковых цветастым хакки. Хипстер - это вечеринка тоскливых претензий. Хипстер - база данных брэндов. Хипстер - это язычник бутика. Хипстер - это когда вроде хочется, а нечем.
Драма этого промежуточного поколения озвучена все тем же Эсмановым: «Сейчас нет ничего, за что можно сражаться. Ни против чего войну вести, ни против чего объединяться, ни против кого дружить». Увы, хипстеры действительно так считают и ощущают. И именно поэтому они столь беззащитны, когда из черного облака выпадает правительственный паук-гипнотизер.
КАЗБЕЧЬЕ СЕМЯ
Как известно, среднестатистический избиратель киевского мэра Леонида Черновецкого - это галлюцинирующая на кислотной кашке старушка-зомби с протухшим скафандром. Стоит дешево - голосует исправно. Но есть одна проблема - полутрупы шибко дохнут.
По другую сторону от них стоит молодежь. Ее много, она живучая, но не хочет голосовать за юродивого. Я утверждаю, что все последние годы за молодых шла невероятно талантливая и техническая борьба архонтов, возглавляемая чуркой-советником.
В мае 2008-го года внутри пачки «Казбек» каждая папироса знала, что если молодой избиратель придет на участки, он проголосует против Леонида. Соответственно, нужно было сделать так, чтобы этот молодой избиратель не пришел на выборы. Технический нокаут был организован блистательно: параллельно выборам 25-го мая 2008-го года и «по случаю дня города», за чертой Киева на стадионе «Чайка» проходил трехдневный «грандиозный танцевальный фестиваль» Free Fat Fest с соблазнительными хедлайнерами в лице Stereo MC's и Coldcut. Входной билет на фестиваль стоил от 100 до 250 грн. Согласно правилам, один билет давал право на один вход. Вышел - плати снова. Фестиваль шел круглые сутки, так что многие, фактически, жили и ночевали там. Основной массив музыкантов выступал 25-го мая, в день выборов мэра, и, что примечательно, хедлайнеры выступали, не традиционно для постсовка «опосля всех», но кто в обед, кто вечером. В общем, была создана идеальная ситуация для того, чтобы молодой избиратель не появился на участках 25-го мая. Кто победил - известно.
Следующим шагом был редизайн имиджа мэра. В контексте занудных бормотаний пиджачного украинского политикария, побочные эффекты лекарств, которые по состоянию здоровья вынужден принимать вожак столичной стаи, явились благодатной почвой для того, чтобы спровоцировать молодых воспринимать мэра не как «человека с реальной припиздью», но как «Леню-Космоса». Так возникает ситуация, при которой мэр - «прикольный» не меньше, чем карлик-горбун или женщина с двумя головами. Не мудрено, что очень скоро слоган «КОСМОС ЖЖОТ!» появляется на футболке Казбека Бектурсунова, который, в свою очередь, начинает мелькать везде, где концентрируется, что говорится, «модный молодой Киев».
В 2009-м году произошла «встреча на Эльбе»: подобно каплям ртути, которые стремятся друг к другу, в цельность слились клабберы, дети нуворишей, студенты КИМО, тусовщики, рекламщики, бляди и художники. Учитывая глубоко мещанскую, хуторо-буржуазную и внекритическую природу Киева, отравленного пошлыми традициями барокко и фешионистазированного повсеместными мониторами FTV, главным местом кучкования всех «прогрессивных фриков» и «пожирателей рекламы» стала галерея современного искусства. Это позволило, с одной стороны, нищим и стерильным художникам подружиться с теми, от кого пахнет деньгами, а пахнущим деньгами обнаружить некую концептуализацию собственной пустоты. Так родилась «альтернативная тусовка» современного Киева со всеми ее возгордившимися обожателями блокнотов «Молескин» и сумочек от турецкой филии Луи Виттон. Художники стали арт-истами и чичканами, объяснив себе, что бунтовать не «тренди» в «постидеологическую эпоху» клуба «Хлеб», а посетители клуба «Хлеб» решили, что слышат уорхолловский зов.
Бектурсунов не просто проник в «креативный класс». Он ему понравился. И теперь это уже история любви, за которой, правда, не стоит ничего, кроме, с одной стороны - миссии политического сводничества, а с другой - наивной веры в то, что паровоз власти поможет мальчику Саше из Киева и девочке Жене из Броваров стать «не меньше, чем Уорхолл», ну или хотя бы «шоб с крутыми в одном купэ».
Поэтому появление журнала «ТОП10», приглашение туда арт-директором Чичкана и целенаправленная ритмичная кооптация всех «модных» молодых сил украинской столицы посредством промэрского фестиваля «I love Kiev» - все это естественная и незамеченная большинством политтехнологическая операция кастрации самой зиготы не только протестных энергий, но и автономии в украинском молодом как таковом; нейтрализация неугодного электората фантомным путем.
Когда редакция «ТОП10» утверждает, что «популяция хипстеров удвоится», поскольку «Киев стал готов для хипстерства» - редакция эта абсолютно права. Удручает в этой ситуации то, что Киев решил принять хипстеров с распростертыми объятиями, принял их за тех, кем хочется быть, не понимая того, что хипстеры - это идеальная и искомая субкультура для любой власти, поскольку там, где молодые люди горят лишь идеями тех перемен, что происходят в их гардеробе - в такой реальности у комбината архонтов развязаны руки. И вы уже не живете, но служите. Вы все еще хуевые. Вы все еще не свободны. Вы ни во что не верите. И вам ничего не хочется.
Анатолий УЛЬЯНОВ
Публикация: 19 августа 2009
